Тонкая нить предназначения - Страница 18

Времени до выхода оставалось не так много, Олеся быстро переоделась в джинсы, водолазку оливкового цвета и привела себя в порядок – немного пудры на кожу, чуть подвела глаза и подкрасила ресницы. Махнула щеткой по волнистым волосам, надела цепочку с кулоном из темного серебра. Затем распечатала добытую в Интернете информацию, исключив тот файл, в котором хранила собственную начатую историю, и вышла.

…Ягуар опоздал на пятнадцать минут. Олеся подняла руку, чтобы заказать официантке еще стакан апельсинового сока. Перед ней лежали распечатки, в которых история усадьбы была изложена кратко – только немногочисленные факты, на которые она взглянула теперь глазами Ягуара и поняла, что в них не содержится ничего такого, что могло бы его заинтересовать. Все же хорошо, что он назначил ей встречу! Так она может рассказать ему сама все, что знает и что додумала, пытаясь восстановить историю. И тогда он поймет, что без его помощи ей не обойтись. Она готова взять на себя все расходы, о чем раньше написала в том деловом сообщении, у нее есть кое-какие сбережения… Только бы он не отказал ей в помощи! Олеся собрала обратно в пластиковый файл листы и в этот момент услышала рядом с собой:

– Здравствуйте, вы – Олеся?

1914 год. Поместье Дарьино

Они были женаты меньше полугода, когда Дарья заподозрила, что ее муж скрывает от нее некую тайну, терзающую его, изводившую бессонными ночами и, похоже, настолько постыдную, что он не решался открыть ее жене – той, которая поклялась перед Богом быть с ним в радости и в горе. К тому времени Дарья уже успела привыкнуть к новому статусу, хоть и робела по-прежнему в обществе сурового и властного с прислугой супруга. Замужняя жизнь не была такой уж ужасной, как ей казалось вначале, более того, Даша начала получать от нее удовольствие и радость. Сразу же после свадьбы супруг увез ее в столицу, и молодая женщина, жизнь которой до этого проходила в тихом поместье в необременительных домашних хлопотах, за чтением книг, музицированием и нечастыми визитами в соседние поместья, поначалу задохнулась от великолепия и блеска нового для нее мира. Сначала Даше отчаянно хотелось домой: она чувствовала себя улиткой, внезапно лишившейся раковины. Но довольно быстро она нашла общество приятным, а светскую жизнь – восхитительной. Дарья пользовалась успехом, голова кружилась от комплиментов, а муж готов был для молодой жены звезду с неба достать. Став супругом Дарьи, Андрей Алексеич даже помолодел от счастья. Оно светилось в темных глазах, играло в улыбке, и Дарья, украдкой рассматривая черты супруга, с замиранием сердца отмечала, как те правильны и красивы. Каждое утро на туалетном столике ее появлялись розы. Андрей Алексеич открыл ей кредит у самых известных столичных модисток, и на балах Дарья блистала новыми изысканными нарядами. Картонки с новыми шляпками, туфельками, ботинками, перчатками, тончайшим бельем громоздились в просторной гардеробной. Столик в углу занимали купленные книги – не столько модные романы, сколько труды по астрономии, математике и экономике. На трюмо стояла раскрытая коробочка с конфетами. Что ж, новая жизнь Дарьи Седовой, в девичестве Соловьевой, и правда оказалась сладка. Полгода пролетели как одно мгновение. И все же, как бы ни была интересна и увлекательна жизнь в столице, молодая женщина нет-нет, да тосковала по прежней жизни в усадьбе. Музыка балов и блеск драгоценностей не могли заменить ей шума лесов и сияния в синем высоком небе солнца. Светские беседы стали казаться утомительными, и думалось: как же чудесно просыпаться рано утром под льющееся в отрытое окно пение птиц! Деревенским воздухом она дышала с рождения, простор полей заменял ей бальные залы, и какой бы ни была огромной столичная квартира ее супруга, Даша начала чувствовать себя в ней как в клетке. К тому же сезон близился к концу, весна уже была в самом разгаре. «Потерпите еще немного, милая, – ответил генерал на ее робкий вопрос, когда же они поедут в деревню. «В доме заканчивают последние приготовления. Поверьте, когда вы увидите усадьбу, вы будете приятно удивлены. Но дайте же мне время подготовить вам этот подарок!» Дарья уже знала, что жить они будут в другом поместье, названном в ее честь Дарьином. И хоть молодая женщина тосковала по родному дому, помнившему ее первые шаги и последние шаги ее отца, дому, где прошли девятнадцать лет ее жизни, пусть и спокойной, но очень счастливой, она с удовольствием предвкушала, как станет хозяйкой в подаренной ей усадьбе.

В один из вечеров, незадолго до отъезда в деревню, супруг принимал у себя старого друга Иннокентия Савельевича Громова. Визит грозил затянуться далеко за полночь: хозяин с гостем разыграли новую партию в шахматы. И Дарья, распрощавшаяся с гостем заранее, проходя мимо закрытых дверей кабинета в свои покои, услышала часть разговора.

– А она хороша, твоя жена, – заметил, кашлянув, гость.

У молодой женщины не было привычки подслушивать, но на этот раз она, улыбнувшись, невольно задержалась.

– Скажи, не приходится ли она Ольге сестрой родной? Больно уж похожа.

– Нет, – последовал ответ Андрея Алексеича, несколько резкий. И следом за этим раздался шум отодвигаемого стула и шаги. Дарья испуганно отпрянула, решив, что супруг направляется к дверям. Как неловко будет, если он застанет ее подслушивающей! Она поспешила уйти в спальню, но той ночью долго не могла уснуть, размышляя о первой супруге своего мужа. Сильно ли он любил ее? Тосковал ли по-прежнему? Слова гостя заронили в ней ужасную догадку, что женился-то второй раз Андрей Алексеич лишь потому, что Даша напоминала ему Ольгу Владимировну. Молодая женщина мучилась мыслью, не спросить ли у мужа прямо, но тогда придется признаться в том, что она подслушала разговор. Нет, нет, не стоит. Даша уснула, но так и не смогла избавиться от осадка, вызванного доселе незнакомым ей чувством, горьким и жгучим, как перец.